Россия проигрывает войну - но не Украине

Статью с таким заголовком опубликовали в журнале The Atlantic. Там изложены вещи достаточно очевидные, но проговорить их лишний раз - вполне имеет смысл. 

Сокращенный перевод.

Владимир Путин, как нам говорили с самого начала войны в Украине, преследует цели, выходящие далеко за рамки территориальных притязаний: он стремится перевернуть международный порядок, сложившийся после холодной войны, восстановить сферу влияния Советского Союза и вернуть России ее законное место в качестве мировой державы, равной Соединенным Штатам. Двусторонние саммиты, такие как недавний саммит между Дональдом Трампом и Путиным в Анкоридже, являются символическим признанием этих устремлений — как не слишком тонко подчеркнул министр иностранных дел России Сергей Лавров, появившись на Аляске в свитшоте с надписью CCCP (СССР).

Но саммиты и свитшоты не сделают Россию сверхдержавой. Это может сделать только убедительная демонстрация силы. Война в Украине должна была обеспечить это, но вместо этого она стала замедленной демонстрацией упадка России — не столько катализатором национального возрождения, сколько примером национального самоуничижения.

Москва затратила значительные ресурсы, людские силы и политическую волю на вторжение в соседнюю страну. С чисто военной точки зрения ей удалось не проиграть и, возможно, даже пробиться к какой-то изнурительной победе в Донбассе. Но даже если она укрепит свои территориальные завоевания и не допустит Украину в НАТО, Россия одержит лишь пиррову победу, заложив свое будущее ради нескольких разбомбленных квадратных километров. Другими словами, Россия фактически проигрывает войну в Украине — не Украине, а всем остальным.

Практически в любом вероятном сценарии окончания войны Украина останется враждебным соседом, вооруженным Западом, — постоянной кровоточащей раной на западном фланге России. Европа продолжит эмбарго на российские товары и будет строить свое энергетическое будущее без российского «Газпрома». Российская армия, продемонстрировавшая умеренную адаптивность к современной войне, тем не менее будет лишена оборудования, лишится своих лучших кадров и будет зависеть от иностранных поставщиков. На ее восстановление уйдут годы и многие миллиарды долларов.

Пока Россия одержима Украиной, ее бывшие друзья и клиенты тихо ускользают. В Африке наследники Вагнера с трудом удерживают свои франшизы, а Китай и страны Персидского залива скупают влияние, опираясь на гораздо более глубокие карманы. На Ближнем Востоке старое утверждение Москвы о том, что она является незаменимым посредником, выглядит совершенно пустым.

Нигде это не видно так ясно, как в Сирии. Москва когда-то праздновала свое участие в гражданской войне в этой стране как часть «возрождения России», которое должно было вернуть страну в ряды великих держав, продемонстрировав, что она может оказывать влияние и переигрывать Вашингтон на Ближнем Востоке. Теперь Сирия стала символом перенапряжения. Режим Башара Асада, чье выживание Путин когда-то провозгласил жизненно важным для России, исчез практически без шума со стороны Москвы, оставив Турцию, Израиль, страны Персидского залива и США делить влияние на территории, которой он когда-то правил.

Южный Кавказ когда-то был задним двором Москвы: Азербайджан и Армения долгое время зависели от России в вопросах гарантий безопасности, поставок оружия и посредничества в своих конфликтах. Россия дала Армении негласное обещание, что ее членство в Организации Договора о коллективной безопасности и тесные связи с российскими вооруженными силами (а также российскими миротворцами, развернутыми на спорной территории) обеспечат защиту от агрессии Азербайджана. Но в 2020 и снова в 2023 году Азербайджан разгромил Армению на спорной территории между двумя государствами, продемонстрировав, насколько мало значили российские обещания. Сейчас Соединенные Штаты ведут переговоры о мире между двумя странами — что было невообразимо еще четыре года назад.

Единственное место, где Россия оказала реальное влияние, — это Европа, где НАТО расширилось за счет Финляндии и Швеции, а государства увеличили свои военные расходы благодаря агрессивной политике России. Путин, похоже, заключил странную геополитическую сделку: Москва жертвует своими молодыми людьми, которых и так мало, в Донбассе, чтобы европейцы наконец купили системы противовоздушной обороны.

Внутри страны военная экономика России выглядит как пародия на советскую стагнацию, от которой Путин предупреждал в первые годы своего президентства. Заводы массово производят снаряды и ракеты, в то время как остальной мир инвестирует в искусственный интеллект, зеленые технологии и микрочипы. Кремлю удалось построить крепостную экономику, но она защищена скорее от будущего, чем от врага. Это было бы смешно, если бы не было так трагично для перспектив России: нефтяное государство, удваивающее ставку на нефть и артиллерию в разгар технологической революции. Кремль заявляет, что ведет войну судьбы; на самом деле он пропускает 21 век.

Самое явное доказательство того, что Россия не выигрывает, находится в Пекине. Россия исчерпывает свои запасы высокоточных ракет, и, не имея доступа к западным компонентам, она стала еще более зависимой от импорта из Китая для поддержания своей военной машины. Каждая ракета стоит миллионы долларов (например, примерно от 1 до 2 миллионов долларов за крылатую ракету «Калибр») и увеличивает потребность России в экспорте ископаемого топлива и капитале. Китай в настоящее время является крупнейшим покупателем российской нефти, на его долю приходится почти 40 процентов доходов России от экспорта ископаемого топлива в 2025 году (по дисконтным ставкам), а также стал ее главным источником иностранного кредита; западные финансы иссякли из-за санкций.

Вместо того чтобы сделать Россию сверхдержавой, война России против Украины превратила ее из потенциальной империи в недовольного младшего партнера Китая. Для Си Цзиньпина эта война — подарок. Она отвлекает ресурсы Запада и истощает Россию, и все это по бросовым ценам. Для Путина это ловушка.

Как защитники России, так и ее враги предполагают, что успешная кампания в Украине каким-то образом приведет к появлению более сильной, обновленной России, способной представлять непосредственную угрозу для Европы и других регионов. Но что именно «выиграет» Москва? Разгневанного, реваншистского соседа; более единую, враждебную Европу; разрушенную экономику; опустошенную армию; уменьшенное международное влияние; и босса в Пекине. Это не победа, а самонанесенный ущерб.

Возможно, именно поэтому Кремль кажется настолько незаинтересованным в прекращении войны. Компромиссный мир не выявил бы поражение на поле боя, а нечто гораздо худшее: отсутствие какой-либо более широкой стратегии. Как выразился один экономист, «российский режим не имеет стимула для прекращения войны и решения проблем, связанных с такой экономической реальностью. Поэтому он не может себе позволить ни выиграть войну, ни проиграть».

Пожертвовав своим глобальным влиянием ради возможности провести последний год, разрушая ранее неизвестный город Покровск в Донбассе, Россия доказала не свою устойчивость, а свою почти полную неактуальность. Россия не вновь обрела свою имперскую судьбу. Она обнаружила лишь то, что все еще способна разрушать — и что разрушение — это практически все, что может предложить ее внешняя политика.