Испанская ария князя Игоря: Союз гадюки и придурка

Испанская ария князя Игоря: Союз гадюки и придурка

[начало | предыдущий]

Я прекрасно поспал у себя в номере сорок пять минут, проснулся, принял душ, после чего стал бодр, весел и готов к новым свершениям. Правда, есть не хотелось совершенно: давешняя паэлья все еще питала меня своими живительными соками.

В смартфоне в мессенджере вдруг брякнуло письмо от Игоря. «Гарик, если можешь, – было написано там, – давай встретимся на обзорной площадке, есть разговор».

Ну, в общем, было понятно, что там за разговор. Игорь будет требовать, чтобы я не перебегал ему дорогу с Адой. А мне было не очень понятно, почему это я ему не должен перебегать дорогу, а он мне может? Почему я-то не могу выдвинуть аналогичные требования? Нет, я, конечно, не хотел каких-то конфликтов на эту тему, но почему это вдруг Игорь будет мне что-то указывать, подумал я?

С этими мыслями я отправился на обзорную площадку, недовольно хмурясь – разговор предстоял нелегкий. Но прогибаться я не собирался и хотел поставить все точки хоть над «и», хоть над «ё», да хоть над чем угодно.

Игорь на площадке сидел в гордом одиночестве в бесформенном кресле, рядом с ним стоял бокал красного вина, а Игорь был явно в подавленном настроении.

– Привет, – фальшиво-беззаботно сказал я, пристраиваясь рядом. – Что хотел?

– Гарик, – сказал Игорь очень грустно, – а ты не мог бы приударить за Адой?

Я аж онемел. Я ждал совершенно не этого.

– В каком смысле?

– В прямом, – объяснил Игорь. – Понимаешь, меня на ней переклинило. С первого взгляда.

– «Удар молнии»? – спросил я, вспомнив «Крестного отца», которого Игорь, конечно же, явно читал и смотрел.

– Он самый, – вздохнул Игорь. – Но я же женатый человек. У меня Кира, двое детей. И пусть у нас сейчас в отношениях какие-то проблемы, но я терять семью не хочу по определению. Вот если бы просто завести ни к чему не обязывающую интрижку – ну, это еще туда-сюда, это потом можно быстро прекратить. Но тут не тот вариант. Меня как ударило. А я себя знаю, это в любом случае очень и очень плохо закончится.

– А чем тебе поможет, – спросил я, – если я с Адой заведу роман? Ты же будешь переживать.

– Чистая психология, – сказал Игорь. – Если она будет с кем-то, то мне будет намного проще выкинуть это все из головы. Постепенно получится. А если она будет одна, меня будет клинить по-черному. Я лучше сбегу тогда куда-нибудь.

– Слушай, ну сбегать – это уже последнее дело, – сказал я. – Ты же всю компанию вытащил. Как это будет выглядеть? Нет, все люди самостоятельные, конечно, но как-то это все будет по-дурацки.

– Я понимаю, – сказал Игорь и допил свой бокал. – Вот поэтому тебя и прошу. И тебе же явно это будет не в тягость, правильно?

– Ну да, девушка она очень интересная, – признался я. – Но совершенно непонятно, как она на это отреагирует.

– Ты хотя бы попытайся, – попросил Игорь.

– Хорошо, – сказал я, – договорились. Чего не сделаешь для друга, правильно?

– Точно, – очень печально сказал Игорь, ставя бокал. – Ладно, Гарик, – сказал он, – до завтра тогда. Я на ужин не пойду, мне этой паэльи до завтра хватит. Да и у меня большой сеанс по скайпу с моими запланирован – у них как раз утро началось.

– Ну давай, – сказал я.

Мы встали и поехали вниз. Игорь вышел на своем этаже, а я поехал в лобби, чтобы взять бокальчик белого перед ужином. Я тоже не был голодным, но легко поужинать собирался, иначе неминуемо оголодал бы к ночи.

Внизу в баре я взял вина, сел в кресло за маленьким столиком и уткнулся в смартфон – проверить почту и всякие френдленты.

Через пятнадцать минут меня от этого занятия оторвал женский голос.

– О, Гарик, ты здесь, а я тебя ищу!

Это была Ирка. Она тоже взяла себе бокал вина и села в соседнее кресло.

– Гарик, дружочек, – сказала Ирка проникновенно, – ты же мне друг?

– На сто процентов, – ответил я. – А что случилось?

Я Ирке точно был друг. У нас в шестом классе школы был с ней невинный школьный роман. Я до этого года три добивался Иркиной взаимности, а когда она наконец-то сказала, что меня тоже любит, то после этого что делать дальше – ни она, ни я не знали. На этом роман как-то сам собой и закончился. Но хорошие отношения, безусловно, остались.

– У меня к тебе большая просьба, дружочек, – стесняясь, сказала Ирка.

– Я слушаю.

– Ты не мог бы приударить за Адой? – сказала Ирка.

Я снова онемел. Услышать такое второй раз за полчаса – это было сильно.

– С чего вдруг? – спросил я, хотя ответ уже знал.

– Ну, я вижу, что Гама по ее поводу завелся, – вздохнула Ирка. – Я же его знаю как облупленного. И он серьезно завелся, не просто так.

– А я-то чем смогу его заглушить?

– Он тебя очень уважает. И у него жесткий принцип – не клеиться к подругам своих друзей. Никогда, ни под каким видом. Он же восточный человек.

– Понятно, – сказал я. – Ир, мне Ада, конечно, очень нравится, но когда меня вот уже второй раз за час просят завести с ней роман – я себя чувствую как-то очень некомфортно.

– А кто это еще просил? – оживилась Ирка.

– Не могу сказать, это не моя сердечная тайна.

– Гарик, я знаю, что это звучит по-дубовому, что тебе некомфортно и вообще ситуация идиотская. Но ты и меня пойми.

– Ир, я все понимаю. Ладно, не бери в голову, я сделаю все, что возможно.

– Спасибо тебе, Гарик, я знала, что ты мне друг.

Ирка поставила на стол бокал, от которого она отпила только маленький глоток, встала и пошла к лифту.

Я взял еще бокал – подумать, что со всем этим делать. А делать понятно что – надо было добыть сведения об Аде у Ленки. Но как это сделать – я не знал. Во-первых, надо было как-то где-то застать Ленку без Ады. Во-вторых, надо было как-то вытащить из нее информацию, а, учитывая тот факт, что Ленка меня на дух не переносила точно так же, как и я ее, с добыванием информации могли быть любые препятствия, включая непреодолимые.

Так ничего толком и не придумав, кроме банальной «идеи» о том, что Ленку надо попытаться напоить, через полчаса я отправился на ужин. В ресторане сидели Ленка без Ады – ура, ура, подумал я – и Гоша, перед которым стояла наполовину опустошенная бутылка вина. Гоша меня радостно приветствовал и сказал, что он сегодня ужинает легко, только морепродуктами. Лобстер-шмобстер, креветки-шреветки и все такое. Но выпить, конечно, надо, потому что как же это – в Барселоне да не выпить?!!

Ленка была страшно злющая – она пожаловалась, что Ада ушла в город, а ей ничего не сказала.

Я заказал себе порцию кальмаров на гриле, но бутылку заказывать не стал, попросил один бокал. Напиваться было рано, предстояло важное дело.

Ленка заказала какую-то рыбу, причем после заказа ей эту рыбу зачем-то принесли с кухни показать – это было страхолюдное существо под названием «морской дьявол», которое обитало на большой глубине и приманивало добычу светящимся шариком, болтающимся на специальном выросте из ее головы.

– Господи, – сказал я, завидев этот кошмар, – как ты это есть-то собираешься?

– Паниковать команды не было, – бодро сказала Ленка, – уж как-нибудь разберемся.

Впрочем, через двадцать минут ей на тарелке подали филе этой рыбы, которое выглядело вполне безопасно. Ленка отведала и сказала, что на самом деле поразительно вкусно. А вот мне попробовать, сказала Ленка, она не даст – недостоин, ибо я возвел на ее рыбу хулу.

– Да мне не больно-то и хотелось, – сказал я, рассеянно глядя на то, как Гоша истово воюет со здоровенным лобстером, подбадривая себя бокалом-другим винца.

После ужина я начал было раздумывать над тем, как бы зазвать Ленку где-нибудь уединиться, но она сама предложила пойти на верхнюю галерею – поваляться в креслах, которые мы очень полюбили. Гоша сказал, что это хорошая идея. К сожалению, это был не тот случай, когда мне требовалась консультация адвоката – Гоша мог помешать разговорить Ленку, – но я надеялся, что с этим как-нибудь справлюсь.

Наверху Гоша взял себе солидную порцию виски, сел в кресло, осушил свой бокал и через десять минут уже крепко спал: он за ужином выпил две бутылки вина, да и за обедом до этого оттягивался вовсю, как ему это было свойственно.

Я принес нам с Ленкой по бокалу и стал думать, как бы вызвать ее на разговор.

– Кстати, Гарик, – сказала Ленка якобы небрежно, – а ты же с Рубиком давно знаком?

Отлично, подумал я, рыбка заглотнула наживку еще до того, как я эту наживку бросил в пруд. Прям, считай, в воздухе поймала.

– С восьмого класса дружим, – ответил я.

– Ты не мог бы мне про него рассказать?

– Ну, в принципе мог бы, только давай сразу договоримся – откровенность за откровенность.

– В смысле?

– Ты мне тоже немножко расскажешь об одном человеке.

– Об Аде, что ли?

– Конечно, об Аде, о ком же еще?

– Хорошо, – сказала Ленка. – Но сначала ты мне о Рубике.

– Без проблем, но сразу предупреждаю: несмотря на то что я с Рубиком дружу уже много лет, он вообще человек достаточно закрытый и загадочный.

– Ничего, – самонадеянно сказала Ленка, – откроем и разгадаем – и не с такими справлялись.

– Ну, флаг в руки и семь футов под задницей. Так что о нем рассказать-то?

– Кто он, что он, семейное положение и все такое.

– Закончил пед, преподает испанский в универе. Почему-то ни разу не женился, хотя периодически у него были довольно продолжительные отношения.

– Ясно, – деловито сказала Ленка. – А дальше?

– Так что там тебе еще дальше? – задумчиво сказал я. – Зарабатывает неплохо, он еще со всякими частниками постоянно занимается. Кстати, у него на этой почве легкий бзик: считает, что женщины с ним знакомятся только для того, чтобы претендовать на его «миллионы», коих у него рядом нет, и на квартиру, которая ему досталась от родителей. Он на моей памяти одну подругу замучил совсем: во время любых совместных мероприятий подруга должна была сама за себя платить.

– Ну, его заработки меня не волнуют, – решительно сказала Ленка. – Я сама уже и на себя, и на спутника заработала выше крыши. Но приятно, что он самостоятельный, это хорошо.

– Лен, – сказал я, – я же сказал, что Рубик, при всей его вроде как покладистости и доброжелательности, парень очень сам себе на уме. И на него где сядешь, там и слезешь. Это я тебе точно говорю, уж я-то его знаю как никто другой.

– А это и хорошо, – сказала Ленка. – Думаешь, я сама не знаю, что у меня стервозный характер? Знаю, еще как. Вот поэтому и ищу человека, который прогибаться не будет. Мне это как раз подходит. Тем более что Рубик же не скандальный, правильно?

– Совсем нескандальный. Но не прогнется.

– Ну и здорово.

– Вот поэтому, – сказал я, – я тебе и готов помогать. Я знаю, что даже такой жучке, как ты, Рубика – не сломать. Кроме того, он сейчас в последней стадии расставания с этой безумной Кларой...

– Что за безумная Клара?

– Подруга его. Реально психованная. Что он в ней нашел – не понимаю ни разу. Но Рубик всегда любил что-то очень нестандартное.

– Я тоже очень нестандартная, – важно сказала Ленка.

– Блажен, – сказал я, – кто верует.

Ленка на это вроде как обиделась, и я подумал, что зря начал ее подкалывать до получения информации об Аде.

– В общем, – сказал я, – можешь считать, что я вас даже благословляю. Так что удачи и, – произнес я классическую итальянскую фразу из того же «Крестного отца», – желаю, чтобы первый ребенок у вас был мальчик.

– Какой ребенок, что ты несешь?

– Ну, знаешь, Лен, – меня уже слегка заносило, но я не мог остановиться, – если люди начинают встречаться и у них там происходят всякие интимства, то от этого могут появляться дети.

На лице у Ленки появилось очень злобное выражение, и я вдруг вспомнил, что про нее говорил Игорь. И тут я понял, что мне совершенно точно не стоило затрагивать подобную тему. Это было чисто личное, а вот никакие личные чувства Ленки я задевать не хотел. Одно дело – ее подкалывать, а вот наступать на больные мозоли – это было явно лишнее.

– Ой, – кротко сказал я, – Лен, прости, это меня что-то понесло не туда. Все вино, не буду больше вино пить.

Взгляд Ленки постепенно потеплел.

– Ладно, – сказала она, – проехали.

– Кроме того, – продолжил я, желая восстановить отношения, – я же видел, как он на тебя вчера смотрел. Рубик на тебя реально запал.

– А что, – явно рисуясь, спросила Ленка, – хорошо получилось?

– Лен, ну ты же знаешь, как я тебя не перевариваю.

– Конечно, знаю, наши чувства строго взаимны.

– Но ты была реально очень эффектная, шикарная была идея. Да ты видела, там вся улица от вас тащилась.

– Да, мы такие, – довольно сказала Ленка.

– И хотя Ада выглядела значительно эффектнее тебя... – почему-то снова не удержался я.

– Ну все, Шмаронсон чертов, – совершенно разозлившись, сказала Ленка. – Теперь можешь гулять со своими вопросами, ничего я тебе не скажу!

– Лен, Лен, стой, – испугался я. – Но ты же пообещала. Ты же, конечно, гадюка гадюкой, но слово-то ты свое держишь.

– А зачем ты меня драконишь-то? – сварливо спросила Ленка. – Знаешь же, что я разозлюсь и пошлю тебя куда подальше!

– Не могу удержаться, – сокрушенно сказал я, – привычка.

– Вот вы с Игорьком прям два сапога пара. Он, правда, не такой доставучий.

– Ну, короче, пока ты совсем не разозлилась, расскажи мне про Аду.

– А ты за меня замолвишь словечко перед Рубиком, если он будет спрашивать?

– Да я тебя распишу как ангела, – пообещал я. – Потом, в тебе же какие-то положительные черты, наверное, есть. Где-нибудь глубоко внутри. Ну и я тебе точно скажу, даже ты – на сто процентов лучше, чем эта долбанутая Клара.

– Ладно, – сказала Ленка, – договорились. Что тебе про Аду рассказать?

– Да то же самое: кто она, что она, чем занимается, семейный статус и все такое.

– Она и правда моя дальняя родственница, – сказала Ленка, – по немецкой линии: у меня брат мамы жил в ГДР. И мы туда ездили летом, с Адой вместе тусовались – ее родители работали в советском консульстве. Они потом вернулись, когда Ада была в седьмом классе. И она сразу после школы вышла замуж за одноклассника – был такой блондинистый красавчик из хорошей семьи, активно продвигался по комсомольской линии.

– Знакомая картина.

– Ну вот, красавчик по комсомольской в девяностые очень успешно поучаствовал во всяких этих приватизациях, стал миллионером, и у него окончательно поехала крыша.

– В каком смысле?

– Понимаешь, деньги вообще меняют человека, а большие деньги меняют человека до неузнаваемости.

Я подумал, что Ленка что-то говорит слишком здраво, для нее это было несвойственно.

– Ну и этот Аркаша с большими бабками совсем с ума сошел. Адку ревновал до посинения, просто жизни ей никакой не давал. Сидеть дома, не высовываться, подруг не заводить, ни с кем не разговаривать. Я типа как тебе обеспечил шикарную жизнь, ну вот и сиди, не рыпайся, жди прихода сиятельного мужа.

– Как-то непохоже, – сказал я, – что Ада могла такое долго терпеть.

– Она и не смогла. Но он ее отпускать не собирался. Начались всякие локальные войны, а ты же представляешь, что в девяностые мог себе позволить долларовый миллионер? Когда ни закона, ни суда, ничего вообще!

– Да можно подумать, что сейчас какие-то суды есть.

– Дело не в этом, чего ты меня вообще сбиваешь? – рассердилась Ленка.

– Все, молчу, молчу. Кстати, давай я винца нам принесу.

– О, молодец, давай, давно хотела попросить: ты меня разволновал, гад такой.

Я быстро сбегал в бар и принес два бокала белого. Но в этот момент совершенно некстати проснулся Гоша, который очень доброжелательным, но изрядно помутневшим взглядом начал обозревать окрестности и, кажется, даже собрался принять участие в разговоре, что мне рушило все планы. Но я быстро нашелся. Ленке я вручил ее бокал, а мой бокал преподнес Гоше, заявив, что вот как раз ему это дело и принес.

Расчет оказался верный: Гоша с удовольствием выпил бокал, после чего прикрыл глаза – и снова провалился в сон.

– Ну, – заторопил я Ленку, – и что там дальше было?

– Как она от него вообще сумела сбежать – это тема для отдельного романа. Там вообще долгая история, я ее рассказывать не имею права. Но она сбежала. Он ее потом довольно долго очень серьезно доставал, причем самыми разными способами. Я, честно говоря, боялась, что ее просто убьют, – этот урод был совсем безбашенный.

– Ни фига себе!

– Так там чем дальше, тем круче, – сказала Ленка, сама явно ужасаясь тому, что ей предстояло рассказать. – Ада еще и очень серьезно заболела. Но боролась с этой дрянью как могла. Два года, двенадцать операций. Так ты представляешь, этот мерзавец от нее не отставал даже тогда, когда она практически умирала.

– Это же какой мразью надо быть?!!

– Вот именно такая ей и досталась, о том и речь.

– И что дальше?

– Ада выкарабкалась – не без нашей помощи, но это было дело святое, конечно. А когда стало понятно, что этот гад не успокоится, пока не сведет ее в могилу, я уже на все плюнула и пошла к Станиславу Васильевичу. Ты же, наверное, знаешь, кто у меня был папа?

Я кивнул. Я знал, что Ленкин папа в свое время был большой шишкой в КГБ.

– Он, конечно, был давно на пенсии, но у него и связи хорошие остались, и один его бывший протеже, которого он сам активно двигал в свое время, дорос до крутых должностей. И про отца не забыл – кстати, хороший мужик, он у нас дома бывал неоднократно.

– И что отец?

– Ну, с такими-то связями можно много чего сделать. Короче говоря, эту сволочь вызвали в ФСБ и очень прозрачно намекнули, что если он не оставит Аду в покое вот прямо с этой минуты, то вопрос его разорения и посадки будет решен буквально ровно через следующую минуту.

Я поморщился. Нет, конечно, этого урода надо было остановить, но когда какой-то силовик может... Впрочем, я решил, что лучше об этом не думать сейчас. Сейчас другое важно.

– А этот Аркаша реально только силовиков и боялся, – сказала Ленка. – Знал, сукин кошара, что они с ним могут сделать. И хотя он и пытался что-то там вякать, но по поводу Ады реально заглох. Тем более что по папиной просьбе его в покое не оставили и чисто для острастки устроили ему пару проверочек, потом штрафанули его так, чтобы он потом неделю икал, – в общем, парень понял, что кабздец ему, если рыпнется.

Я снова поморщился. Узнаю старую Ленку с ее манерой выражаться. Но сведения были ценные.

– А что она потом стала делать? – спросил я. – Я же так понимаю, что ей от него ничего не досталось?

– Конечно, не досталось, ей было вообще за счастье, что ноги в конце концов унесла. А у нее и специальности никакой не было – замуж вышла в девятнадцать лет и институт при этом бросила. Но выяснилось, что Адка очень неплохо рисует. Она, когда с этим гадом взаперти сидела, стала рисовать, потом заставила его оплатить ей какие-то уроки. И у нее точно есть талант – сейчас выставляется и даже неплохо зарабатывает. Вполне самостоятельная.

– А на личном фронте?

– С переменным успехом, – сказала Ленка. – Замуж она точно не собирается, хватит с нее. Общается с какими-то там людьми искусства. А ты, кстати, ведь из той же серии – человек искусства. Так что лови момент.

– Лен, – честно сказал я, – ну да, я чего-то там пописываю. Но тут проблема в том, что с точки зрения состоятельности – не очень-то я и состоятельный. Нет, за книжки платят неплохо, но это разве что на поддержание штанов, да и только-то. Обеспечить ей поездки по миру и безбедное существование я вряд ли смогу.

– Да потому что пишешь всякую фигню, – тоже не удержалась от шпильки Ленка. – Писал бы детективы – греб бы деньги лопатой, как все эти Донцовы и прочие Тополя. Я же тебя читала. Даже и прикольно, кстати. Но за просто прикольно платить не будут, будут платить за массовость.

– Лен, – спокойно сказал я, – я просто делаю то, что мне нравится. Я детективы сам не читаю, и писать их у меня нет ни малейшего желания. И я вполне доволен тем, как оно все идет.

– С другой стороны, – сказала Ленка, – Ада уж точно накушалась всех этих долбанутых миллионеров. И ей уж точно ничего похожего не надо, так что у тебя шанс-то есть, Шмаронсончик.

И первый раз в жизни ее коверканье моей фамилии показалось не обидным, а даже ласковым.

– Ну, Лен, – сказал я, стараясь ничего не испортить, – значит, мы с тобой пакт заключили, правильно?

– Пакт гадюки и придурка?

– Да хотя бы и так. Хоть орла и трепетной лани. Я тебе помогаю с Рубиком, ты мне помогаешь с Адой. Мир по всем фронтам?

– Мир, – сказала Ленка, несколько странно глядя на меня. – Знаешь, – помолчав, сказала она, – а я ведь в свое время на тебя даже глаз положила.

– Ты?!! На меня?!! Это когда?!!

– В шестом классе, когда вы с Иркой романы крутили на всю школу. Не знаю, наверное, мне завидно было смотреть, как вы там все ворковали, как два голубя на засранной жердочке.

О, вот это уже снова был типично Ленкин лексикончик.

– К тому же мне очень хотелось как-то убрать это самодовольство с твоей рожи. А со мной тебе недолго было ходить самодовольным.

– Я, самодовольный? – совершенно искренне удивился я. – Да я был обычный патлатый школьник.

– Ты мне эти сказки не рассказывай, – сказала Ленка. – Уж я-то тебя прекрасно помню. Да ты и сейчас ходишь с такой рожей, как будто ты – король этого мира.

– Лен, это у тебя какие-то комплексы, – миролюбиво сказал я. – Уж мне-то чего пальцы гнуть? Это Игорь – король этого мира. А я – какой-то там завалящий писатель. Я свое место отлично знаю.

– Ни черта, это у тебя все показное. Однако, – сказала Ленка, – даже и хорошо, если вы сойдетесь с Адой. Уж Ада с тебя эту самодовольную рожу сотрет точно.

– Каким образом?

– Так я же тебе рассказала. У нее была жуткая психологическая травма. Причем не одна. Теперь это периодически проявляется в очень неожиданных и странных взбрыках сознания. Вот, например, сегодня ничего не сказала и ушла одна в город. И наплевать на подругу, да и на всех наплевать. Короче, я тебя предупредила.

– Хорошо, я все понял. Слушай, давай телефонами обменяемся, чтобы быть на связи.

– Ну, набирай, – сказала Ленка и продиктовала свой телефон.

Я ей позвонил, она занесла в книжку мой номер, я – ее.

– Ну все, – сказал я. – Вроде все выяснили, пойдем баиньки?

– К тебе или ко мне? – спросила Ленка, я внимательно посмотрел на нее и понял, что своей цели все-таки добился – Ленку прилично развезло.

– Всегда к вашим услугам, мадам, – галантно сказал я, помог Ленке встать, довел ее до лифта, довез до нужного этажа и на всякий случай проводил до двери ее номера, так как шла она очень нетвердо.

Номер она открыла своей карточкой, внимательно посмотрела на меня изрядно затуманенным взором, стараясь сохранять достоинство, неуклюже клюнула меня в щеку, зашла в номер и закрыла за собой дверь. Не знаю, чего она ждала от меня – может, того, что я тут же постучусь, но я выпил намного меньше дорожной дозы, поэтому просто спустился вниз – побоялся, что Ленка в таком состоянии может заявиться ко мне в номер, – и там, не торопясь, еще выпил, раздумывая о том о сем, после чего пошел спать.

Раваль

На следующий день, когда вся компания была в сборе, Рубик категорически потребовал посвятить сегодняшний день вдумчивым прогулкам по Барселоне. Приехать в красавицу-Барселону, сказал Рубик, и при этом не увидеть и десятую часть барселонских прелестей – это будет верх идиотизма. Вино, паэльи, шмаэльи – это все хорошо и правильно, но Барселона – это Барселона. Так что Рубик будет не Рубик, если он не заставит нас хотя бы сегодня как следует погулять по городу.

Собственно, против этого никто не возражал, начало пребывания в столице Каталонии действительно было каким-то сумбурным, так что пора было как-то выправляться. Ирка предложила начать с Саграда Фамилия, но Рубик сказал, что все эти стандартные достопримечательности мы можем посмотреть и без него. А он нас поведет в такие места, куда обычных туристов не водят, – это значительно интереснее, чем стандартная программа.

– Лично я за, – сказала Ленка, которая после вчерашнего небольшого оттяга выглядела до странности свежо. – Обожаю нестандартные программы.

– Но сначала, – сказал Рубик, – краткий инструктаж по технике безопасности. Я серьезно, дело это очень важное.

Вся компания посерьезнела и сделала на лицах выражение «Мы внемлем тебе, о Инструктор По Технике Безопасности».

– В Барселоне, – сказал Рубик, – ПРУТ ВСЁ! В момент! И работают серьезные профессионалы, которые тут промышляют много лет. И если вы думаете, что это все страшилки и вас это не коснется, – я вас уверяю, что лично не один десяток раз видел туристов, у которых уводили буквально всё: паспорта, банковские карточки, все деньги. Остаться в Барселоне голым человеком на голой земле – это вообще совершенно запросто. При этом имейте в виду, что справка из полиции о том, что вас обворовали, по которой вы в консульстве сможете получить бумагу для выезда из страны, стоит денег. И получать ее довольно долго. Поэтому правила простые: все документы остаются в отеле в сейфах, кошельки остаются в отеле в сейфах, ценные вещи остаются в отеле в сейфах. Сумки по возможности не брать, рюкзаки не брать ни под каким видом, взять немного налички и одну банковскую карточку, причем положить это в нагрудный карман. Это единственный разумный вариант.

– Рубик, а ты сам-то с рюкзачком, – сказала Ленка, показывая на небольшой рюкзачок, который действительно был у Рубика.

– А ты видишь, как я его нацепил? – спросил Рубик.

И действительно, рюкзак он надел не на спину, а на пузо. В таком варианте что-то оттуда утащить было на порядок сложнее, чем со спины.

– Кроме того, – сказал Рубик, – там ничего ценного нет, только пяток маленьких зонтиков: сегодня во второй половине дня может быть дождь.

– Обо всем подумал, – восхищенно сказала Ленка.

– Ну так я – профессиональный гид, – скромно сказал Рубик. – Я всегда обо всем думаю. И мой профессионализм как гида даже у меня не вызывает никаких сомнений.

Вот за что всегда любил Рубика, так это за чеканность формулировок.

– Гама, – сказала Ирка Принцу, – пошли в номер оставлять кошельки.

Ленка с Адой тоже сказали, что пойдут избавиться от лишних вещей, потерять которые им бы очень не хотелось.

Когда все должным образом подготовились к прогулке, Рубик повел нас по Равалю – тому району, в котором стоял наш отель.

Но сначала он вывел на самую туристическую пешеходную улицу Барселоны – Ла-Рамбла.

– Вот здесь, – торжественно сказал Рубик, – когда-то и началось разделение на два самых полярных района Барселоны. Дело в том, что вот примерно по пути следования Ла-Рамбла раньше текла река. По которой всякие нечистоты сливались в море. А потом речку-вонючку законопатили, выстроили тут бульвар, ну и как-то так получилось, что если стоять спиной к памятнику Колумбу на площади Порталь-де-ла-Пау, откуда берет свое благословенное начало Ла-Рамбла, то по правую сторону находится один из самых крутых районов старого города – Баррио Готик, то есть Готический квартал, а вот ровно по левую сторону – наш любимый Раваль, ну то есть, конечно, Эль-Раваль.

– Это реально, – сказал Рубик, жмурясь от счастья, – был один из самых злачных районов города. Иммигранты, ворье, бандиты, проститутки – в общем, одно удовольствие! Не могу сдержаться, – сказал Рубик, – пошли смотреть эту прелесть.

Рубик решительно двинул в сторону нашего же бульварчика со сферическим котом, мы пошли вслед за ним. Шли недолго, Рубик нас завел в какую-то арку, мы вышли на небольшую площадь, справа от которой находилось большое здание.

– Это госпиталь де ла Санта-Креу, – сказал Рубик. – В общем-то, известен тем, что в нем скончался сам Антони Гауди. Причем Гауди сбил трамвай, когда он шел в свою церковь, при нем не было ни денег, ни документов, так что его привезли сюда, в больницу для нищих. Где его никто и не узнал – великого каталонского архитектора. Только на следующий день его там признал какой-то капеллан храма Саграда Фамилия, а через пару дней Гауди умер.

– Слышал я эту историю, – сказал Игорь. – Вообще удивительно, почему соотечественники так странно относятся к великим людям, рядом с которыми им посчастливилось родиться?

– Ну, Гауди тоже был не от мира сего, – сказал Рубик. – Многие богатые люди были готовы его поддерживать и финансировать. Но он к концу жизни вообще перестал интересоваться всякими земными благами, его на улицах принимали за нищего. Никто не знал, что это был великий Гауди. А ему самому было наплевать, его эти земные блага уже вообще не волновали.

– Он был какой-то марсианин, – сказал я.

– Похоже на то, – согласился Рубик. – Ладно, пошли дальше. Надо вам самый колорит показать.

Мы прошли еще минут десять и вышли к подозрительно выглядящей улочке, которая называлась Carrer d’En Robador.

– Улица Грабителей, да, – сказал Рубик так довольно, как будто это было его личным достижением. – Мы просто рано пришли, вечерком эту улицу наводнят самые настоящие проститутки, причем не абы какие, а самые ядреные – с триппером, ВИЧ и сифилисом. Видите, какие тут названия заведений?

Мы посмотрели. «Калифорния», «Флорида», «Сан-Франциско» и так далее.

– Ну, американские, – сказал Игорь. – И что?

– Так почему американские?

– Наверняка тут американские морячки блудили, – предположил я. – Вот для них и назвали.

– Точно, – обрадовался Рубик. – Американская эскадра здесь долго стояла, весь Раваль работал на культурный досуг моряков.

– Рубик, – неожиданно спросила Ленка, – а ты вот прям так хорошо эту тему знаешь. Ты что, с этими – ну, с этими женщинами – как-то общался?

– Я – профессиональный гид, – важно сказал Рубик. – Я должен хорошо знать то, что я продаю туристам. Впрочем, сексуально я с этими дамами, конечно, не общался, на черта мне это? Но болтал несколько раз.

– Я так и думала, – сказала Ленка и несколько нервно рассмеялась.

– Но вообще с местными проститутками, конечно, дело имел неоднократно, – неожиданно сказал Рубик, после чего Ленка снова сильно напряглась. – Тут же это дело в принципе разрешено, – объяснил Рубик. – Так что где-нибудь в небольшом отдалении можно найти веселых девчушек – симпатичных, вполне приличных и достаточно здоровых. Вот бордели здесь организовывать нельзя, это факт. Но оно все легко обходится. Поэтому найти в Барселоне или под Барселоной отель, где с вас возьмут за номер сто евро в час, а бесплатное дополнение выбирайте сами внизу в баре, где большая сцена, на которой тусуются девушки, – это оно запросто.

Ленка сделала круглые глаза. Остальные слушали Рубика с большим интересом.

– И вот тут я точно должен был знать, что туристам продаю, – сказал Рубик, – я этих гадов раз двадцать возил во всякие заведения Салоу и Тордеры. А как это заранее все узнать? Только на своем опыте. Кроме того, я же тут по два месяца каждое лето мотался туда-сюда. Надо было как-то решать проблему. Я же профессионал, романы с туристками – вообще не для меня.

– Но сейчас-то ты не с туристками, – напомнила о своем Ленка.

– Сейчас – нет, с друзьями, – подтвердил Рубик. – Я вас поэтому сюда и повел, чтобы самый сок показать. Чего там шляться-то по Ла-Рамбла или вокруг Саграды – это все делают. А здесь – реально интересно.

– И кто тут путанит? – поинтересовался Игорь.

– Путаню – это я с туристами, – объяснил Рубик. – А здесь проституируют.

– И кто тут проституирует? – скорректировал вопрос Игорь.

– Ну, в данном конкретном месте – в основном всякие тетки из Латинской Америки. И среди них много таких конкретных толстушек – это нравилось и американским матросам, и нынешним клиентам. А в более приличных местах – да кого угодно встречал: румынки, полячки, русские, украинки, африканки.

– А тут еще что-нибудь более интересное есть? – с явным раздражением спросила Ирка, которую эта тема тем более не увлекала, потому что она видела, что Гамлет слушает Рубика с большим вниманием.

– Да, конечно, райончик немаленький, пошли дальше, – сказал Рубик.

Мы еще потом долго ходили по Равалю, где Рубик показал кучу всяких колоритных достопримечательностей, но в какой-то момент компания значительно поредела. Гоша нас всех сразу предупредил, что с его комплекцией долго гулять он не имеет никакой возможности, поэтому если он вдруг куда-то исчезнет – значит, он отдыхает в каком-то баре, а потом нас, возможно, найдет. На вопрос Игоря, каким образом нас вообще Гоша собирается найти в огромном незнакомом городе, Гоша ответил, что у него шикарно развита чисто профессиональная адвокатская интуиция и уж если она ему не поможет нас найти – ничто не поможет никому нас найти. И тогда, бодро заявил Гоша, мы просто встретимся в отеле, вот и все.

Ирка Гамлета тоже в какой-то удобный момент увела в одно из ответвлений Раваля: и район был странный, и беседы была о проститутках, и Ада присутствовала – все это Ирке не нравилось.

В результате, когда нас Рубик снова привел на улицу Грабителей, куда действительно уже высыпали всякие проститутки непрезентабельного вида, из всей компании остались мы с Игорем, Рубик и Ленка с Адой.

– А теперь, – торжественно сказал Рубик, – я вам покажу, что такое настоящее фламенко.

– Я видел фламенко, – сказал я. – На юге. Там на гитаре играют и каблуками стучат.

– Все правильно, – подтвердил Рубик. – Только настоящее фламенко – это когда на гитаре играют и каблуками стучат совсем не так, как ты видел. Поверь, оно того стоит.

Мы стояли в конце улицы Грабителей напротив какого-то мелкого барчика, название которого я не запомнил.

– Это здесь, – сказал Рубик, – пошли.

Мы зашли в бар. Маленькое тесное помещение, откуда открывался проход в зальчик, где едва ли могли поместиться человек двадцать.

– Это будет там, – сказал Рубик, показывая рукой на зал. – Заранее занимать места не дадут, так что нужно купить билеты и держаться поближе к проходу.

Какие сложности, подумал я. Ну, будут в гитары бренчать и каблуками стучать. Знаю я это фламенко.

Мы все взяли выпить, купили билеты и попытались сгрудиться у прохода, однако это оказалось довольно сложно, потому что там набились всякие другие люди. Причем явно далеко не только туристы.

– А пофиг, – сказала Ленка, схватила за руку Аду и стала пробиваться в первые ряды.

Мне же совершенно не хотелось в этом участвовать, поэтому я пошел на улицу перекурить. Игорь вышел со мной, о чем-то напряженно думая, Рубик тоже вышел, но начал объяснять, что там в зал попасть сложно, а надо. Потому что настоящее фламенко и все такое.

– А тут пожрать есть где? – спросил Игорь Рубика. – Вечер уже, я голодный.

– Да вот прямо напротив, – сказал Рубик, – реально хороший ресторанчик. Хоть и в Равале. Но я же говорил, что Раваль – он теперь очень разный, так что...

– Говорил, говорил, – несколько раздраженно перебил его Игорь. – Я ужинать пошел. Гарик, ты как?

– Я попробую фламенко послушать, – сказал я, – не зря же сюда тащились.

– Да без проблем, – сказал Игорь, – я пошел.

– Я с тобой, – сказал Рубик, – я тут сто раз был.

Они ушли.

Я докурил сигарету, послушал интереснейшую разборку на испанском между толстой проституткой и компанией обкурившейся молодежи, после чего отправился внутрь – там как раз начинался концерт.

Толстый и угрожающе выглядящий чернокожий мужик проверил мой билет, поставил мне на руку печать, как в ночном клубе, после чего я выяснил, что в зал-то пробраться не могу – там полным-полно, тем более что зальчик-то – крохотный.

Я попробовал было залезть на уже заполненную лестницу, ведущую на второй этаж. Нашел какое-то местечко, но оттуда из всей сцены был виден только маленький кусочек. Ну и облом с этим фламенко, подумал я.

В этот момент в кармане бумкнул телефон – пришла SMS.

«Гарик, ты где? Что-нибудь видишь?» – сообщение было от Ленки.

«Ни черта не вижу, я на лестнице», – ответил я ей.

«Иди в зал по центру до первого ряда направо. Я тебе место сделаю. Только не дрейфь, прорывайся, как крейсер „Варяг“», – написала Ленка.

Я задумался. Прорываться не хотелось, но раз Ленка пообещала сделать место, не прорываться было бы как-то не по-мужски.

Спустился с лестницы, прорвался через коридорчик и уверенно пошел по малюсенькому проходу, приговаривая по-английски, что простите, господа, это просто смешно, господа, извините, господа, больше никогда и ни за что...

На этой волне я по центру дошел почти до сцены, где один гитарист что-то начинал наигрывать. Ленка с Адой нашлись у самой стены первого ряда. Ада сидела на втором месте, рядом с первым стояла Ленка и махала мне рукой. А куда же я сяду, подумал я? С другой стороны, деваться было некуда.

Я, извиняясь, пробрался к Ленке, и она меня буквально пихнула на свое место. Я сел. Ленка после этого, ничего не говоря, села мне на колени своей упругой попкой. Мужик сзади недовольно что-то сказал по-испански. В ответ на это Ленка царственным движением повернула голову и посмотрела на мужика взглядом Снежной королевы. Она это умела делать, я это еще со школы помнил. Ленка этим взглядом даже нашего физрука затыкала, а он был тот еще пряник.

Ну и этот испанец тоже сразу заткнулся.

Я обхватил Ленку руками за талию – а что мне еще оставалось делать? Ада, сидящая рядом, заулыбалась.

Впрочем, тут же началось представление.

На сцене было трое гитаристов. Мужчины средних и даже пожилых лет, ничем не примечательные. Но играли они так, что я сразу забыл о Ленке, об Аде, Равале, да и вообще обо всем. Это было похоже на то фламенко, которое я слышал в исполнении трех лучших гитаристов мира – Пако де Лусии, Аль ди Миолы и Джона Маклахлина: конечно, по технике происходящее на этой сцене сильно уступало, но зато реально выигрывало по экспрессии. Трудно было это передать, но гитары не что-то исполняли, они что-то рассказывали. Это невозможно было воспринимать как игру на гитаре – это была какая-то история. И мне это очень нравилось. Я такого просто раньше не слышал.

И вдруг на сцену вышла танцовщица. Невысокая, одетая в неброское серое платье. Со строгой прической черных волос башенкой.

И вот когда она начала танцевать, я похолодел. Потому что это был не танец. Танцовщица тоже рассказывала движениями какую-то страстную историю. И гитаристы эту историю сопровождали. Жаркая Андалусия. Солнце, белые домики, бирюзовое море. Страсти, пистолеты, любовь, измены – бах... Тут все застыли. Кого-то убили. Но кто-то остался жив. Танцовщица пытается воскресить этого человека. Она в отчаянии!

А это происходило прямо передо мной. Ну да, на мне сидела Ленка. Но Ленка и сама обалдела от представления, а я когда видел, что вытворяет танцовщица буквально в метре от меня, – это было что-то потрясающее.

В какой-то момент, когда танцовщица стала передавать своими движениями что-то совершенно безумное, один из гитаристов запел высоким гортанным голосом, что пробирало просто до печенок.

– Гарик, – вдруг спросила меня Ленка, повернувшись, причем было видно, что она тоже потрясена, – это вообще что такое?

– Это настоящее фламенко, Ленка, – ответил я, – это оно.

Когда это все закончилось – а казалось, что прошло только пять минут, хотя представление длилось все сорок минут, – зал даже не сразу захлопал. Но потом начались такие аплодисменты – из зала на двадцать человек, – что исполнители долго ждали, когда им можно будет уйти.

– Ну что? – спросил нас Рубик, который прогуливался по парку с толстым котом перед входом в наш отель. – Понравилось?

– Офигенно, – сказал я. – Вот такого я точно не видел и не слышал.

– Меня прям вставило, – призналась Ленка.

– Ну вот, – удовлетворенно сказал Рубик, – я же говорил. Ну и как вам вообще Раваль?

– Бесподобно, – сказали мы хором и отправились в отель отдыхать.

[продолжение]