Свадебное путешествие Лелика: бог Джа
На
улице было хорошо. На улице было очень,
очень и очень хорошо: теплый осенний
ветерок, радостные лица обкурившихся
прохожих, общее состояние
пофигистического праздника: сегодня
гуляем, а завтра хоть потоп. Но невесело
было на душе Лелика. Неожиданный
кратковременный подъем, вызванный
определенными химическими процессами
в организме, внезапно сменился
глубокой тоской. Лелик вдруг отчетливо
понял, насколько глупой была вся эта
затея: потратить кучу денег, чтобы
поехать с двумя остолопами в Европу,
причем ему же еще предстояло на одном
из этих остолопов жениться, хоть и
фиктивно. Дурак я, дурак, думал Лелик, с
глубокой грустью ощущая, что он
находится в совершенно чужой стране, в
которой живут духовно неблизкие ему
люди, а законы и традиции совершенно не
совпадают с российскими. От всего этого
Лелик впал в такую глухую тоску, что
чуть не заплакал от жалости к себе и от
тоски по Родине.
Некоторое время Лелик шел по улице куда глаза глядят, прислушиваясь к тоске, тяжело ворочающейся внутри организма, а Макс со Славиком шли за ним, оживленно беседуя, не особенно обращая внимания на то, куда они идут.
- Что-то граф Суворов заскучал! - вдруг крикнул Макс в спину Лелику.
- Отстань, старуха, я в печали, - ответил Лелик с чувством глубокого отвращения и к Максу, и к самому себе.
- Слышь, Славик, - громко сказал Макс, - непорядок! У брата депрессняк. Он больше не маленький белый аист. Он кусок несчастья.
- Отстаньте от меня, - сказал Лелик. - Я кусок несчастья. Пусть так.
- Надо вмазать, - решительно заявил Макс. - Так нельзя. Праздник только начался, а у тебя депрессняк.
- Не поможет, - уныло ответил Лелик.
- Поможет, - уверенно заявил Макс. - Кстати, вон "Кофешоп" светится. Пошли за мной... - С этими словами Макс нырнул в дверь очередного "Кофешопа", и Лелику со Славиком ничего больше не оставалось, как последовать за ним...
Этот "Кофешоп" сильно отличался от того, в котором они только что были. Тот был сильно похож на классическую пивнушку, - собственно, он ею и являлся, - а данное заведение более походило на то, о чем рассказывал Славик... Никакого бара здесь не было, и алкоголь в заведении вообще не подавался. Все было выполнено в мрачных темных тонах, на стене висел огромный портрет Боба Марли, а из колонок доносилась тихая музыка регги.
- О, - сказал Славик. - Наконец-то типично растаманское заведение. А то я уж думал, что мне все приснилось.
- Кстати, мне здесь нравится, - сказал Макс, оглядываясь вокруг. - Тихо, спокойно, да и обои веселенькие. Чей это портрет? Бога Джа?
- Ну почти, - сказал Лелик, депрессия которого куда-то ушла так же внезапно, как и появилась. - Это Боб Марли. Видать, здесь можно достать чудной сенсимильи.
- Хочу сенсимилью! - заблажил Макс. - Всю жизнь мечтаю попробовать сенсимилью!
Друзья подошли к небольшому прилавку и стали изучать меню подаваемых в заведении наркотиков. Что интересно, выбор здесь был на порядок богаче, чем в баре. Список занимал два разворота книжечки и изобиловал такими названиями, большинство из которых никто из ребят ни разу не слышал.
- О, - сказал Макс, - сенсимилья! Вот она, голуба! Лелик, мне три.
- Да куда тебе три? - недовольно сказал Лелик. - Возьмем по одной, там видно будет. Может, еще не понравится.
- Понравится, понравится, - уверенно сказал Макс. - Это же культовая штука. Я чувствую, что сегодня стану растаманом. Я уже ощущаю свое духовное единение с богом Джа.
- И что говорит тебе бог Джа? - поинтересовался Лелик.
- Он говорит - хорош триндить, покупай косяки, - сказал Макс.
Лелик, ничего на это не ответив, приобрел три самокрутки с сенсимильей, взял три кофе, и друзья сели за столик в самом углу заведения.
- Да-а-а-а-а, - сказал Макс, сделав первую затяжку. - Это тебе не краснодарский чай из бара. Вот это дурь, это я понимаю. Правда, пивка не хватает, но это мы переживем. Будем кофейком оттягиваться.
- Между прочим, в баре тоже хорошо цепануло, - сказал Славик. - Лелик вон даже аистом стал.
- Подумаешь, - сказал Лелик, которого этого напоминание неприятно кольнуло, - а ты вообще там любовью к Максу воспылал.
- Меня всегда от косяков на любовь пробивает, - признался Славик. - Вероятно, я в душе очень хороший и добрый человек.
- Я тоже хороший и добрый, - заспорил Макс, - я добрее всех вас вместе взятых. Заметьте, я даже бармена не пристрелил, хотя он в меня пончиком залепил.
- Тебе почудилось, - сказал Лелик, затягиваясь. - Не было там никаких пончиков.
- Были, - сказал Макс. - Меня же в голову что-то ударило, правильно?
- Это была просто мысль, - сказал Лелик. - Первый раз за несколько лет тебе в голову ударила какая-то мысль. Поэтому ты ее и принял за пончик. Просто это для тебя не очень типичное состояние - мысль в голове.
- Наезды, да? - спросил Макс. - Знаешь, друг мой, ты мне правду-матку не режь, и я тебе не буду. Сам знаешь, у тебя в глазах бревен - целую лесопилку можно открыть.
- Что? - возмутился Лелик. - Да я чист, как кристалл. Как Божественный кристалл!
- Кто кристалл - ты кристалл?
- Да, я кристалл! - запальчиво сказал Лелик. - Потому что только я ощущаю духовное единение. Причем не под воздействием психоделических компонентов. Я его ощущаю, потому что оно у меня в душе. Это потребность моего организма.
- Ребята, не ругайтесь, - мирно сказал Славик, который уже несколько раз дернул косячок, и лицо которого привычно стало растекаться в улыбке всепрощающей любви.
- Хорошо, - спокойно сказал Макс, - тогда объясни мне, как ты понимаешь сущность растаманианства. Если, конечно, ты объединяешься с богом Джа, а не с каким-то там сраным Маниту.
- Причем тут Маниту? - удивился Лелик. - Я духовно близок именно Джа! Джа - источник света в моей душе. Он заставляет сверкать Божественный кристалл моего сознания, познания и восприятия.
- Хочешь об этом поговорить? - поинтересовался Макс.
- Да! - запальчиво сказал Лелик. - Я хочу об этом поговорить. Но не поговорить, а просвятить вас, бредущих во мраке.
- Хорошо, - сказал Макс, - я весь уши, как говорят англичане.
- Я не могу говорить о вечном, когда ты несерьезен, - заявил Лелик, глубоко затягиваясь.
- Я очень серьезен, брат, - сказал Макс действительно серьезным голосом. - Просвяти меня, брат, не дай мне подохнуть во мраке.
- Хорошо, - сказал Лелик. - Поговорим о растаманстве и о Джа в нашей душе.
- Ребята, - заявил Славик растроганно, - как же я вас всех люблю.
- Боже, Славика опять пробило на любовь, - с отвращением сказал Макс. - Как это однообразно!
- Любовь - это хорошо, - решительно заявил Лелик. - Мы, кристаллы, любовь приветствуем. Потому что любовь - это одна из превалирующих составляющих растаманианства.
- Бог Джа учил любить? - заинтересовался Макс.
- Да, - решительно ответил Лелик, который чувствовал, что бог Джа сейчас говорит его устами. - Он учил любить, курить и размышлять над высокими материями.
- Плоско, - сказал Макс. - Плоско и однобоко. Вот ты мне скажи, в чем вообще заключается суть растаманианства.
- Суть этой религии, - ответил Лелик, - заключается в том, чтобы поднять простого эфиопского негра до уровня высшего самосознания.
- То есть из простого эфиопского негра сделать еврея? - уточнил Макс.
- Почему это еврея? - удивился Лелик. - Нет, не еврея.
- А кого? Русского?
- И не русского, - ответил Лелик. - Причем тут вообще нациальности? Негр должен просветлеть!
- Я знаю одного такого негра, - обрадовался Макс. - Это Майкл Джексон. Вот уж он просветлел - так просветлел. Правда, не во всех местах, что было обнаружено во время полицейского осмотра, но значит парню над собой еще работать и работать.
