История безнадежно женатого человека: прибытие на место
История безнадежно женатого человека: прибытие на место
[ начало | предыдущий ]
Юрмала
встретила нас классической рижской
августовской погодой: яркое солнце,
кристально чистое голубое небо, легкий
ветерок, навевающий прохладу,
живительный воздух и сосны, сосны,
качающиеся сосны кругом, каждая из
которых, казалось, вот-вот упадет мне
прямо на разламывающуюся от боли
голову. Впрочем, в тот момент, страдая
от последствий первой брачной ночи, я
желал только одного: чтобы меня сначала
пришибла какая-нибудь сосна, а затем
мое тело тихо похоронили где-нибудь на
морском бережку...>
Однако Анжела, по своему обыкновению, не дала мне долго грустить и мечтать о вечном покое. Она была недовольна тем, что я наслаждаюсь прекрасным видом, а ветерок ласково дует мне в лицо. Ей не нравился физический термин "тело, находящееся в состоянии покоя" применительно ко мне. Смотреть на сосны и наслаждаться легким бризом ей хотелось самой. Правда, без грусти и мечтаний о вечном покое, потому что она прекрасно выспалась и была в довольно бодром расположении духа. Мне же в данный момент времени отводилась вполне утилитарная роль - поймать такси. Причем такси я должен был ловить со всеми нашими вещами на горбу, которые Анжела навьючила на меня железной рукой. На законный вопрос, нельзя ли такси ловить без вещей, новобрачная ответила, что вещи, во-первых, могут украсть, во-вторых, я их тут же сгружу в такси, когда его поймаю, а в-третьих... в третьих, я что-то слишком много болтаю.
Мне не очень понравилось замечание на тему моей болтливости в самом начале медового месяца, однако спорить я не мог по причине крайней ослабленности организма, да и к тому же сосны подозрительно раскачивались, вызывая приступы морской болезни, так что я не стал спорить, а медленно побрел в сторону стоянки, еле передвигая ноги под тяжестью чемоданов Анжелы. Впрочем, через несколько шагов встретился носильщик с тележкой, который за весьма умеренную плату избавил меня от необходимости служить вьючной лошадью.
Рижские носильщики - это совсем не то же самое, что носильщики с Рижского вокзала в Москве. В Прибалтике носильщики, судя по всему, очень мало пьют, хорошо одеваются и разговаривают без единого слова мата. Впрочем, один из них при мне как-то выругался, когда тяжело груженая тележка наехала ему на ногу, но он сделал это так изящно и с таким милым акцентом, что подобные выражения я готов был слушать часами. Фразу "Еп-с вашу муттер" я не забуду никогда.
Этот носильщик был настолько любезен, что сам взял мне машину, погрузил в нее вещи и, пока я ожидал прибытия Анжелы, даже завел вежливый и типично рижский разговор, который звучал следующим образом:
- Отпуск? - спросил носильщик.
- Свадебное путешествие.
- Давно? - поинтересовался он. Я почти сразу понял, что задается вопрос, насколько давно мы поженились.
- Вчера.
- Прямо в поезде?
- Дома. В поезде была брачная ночь.
- Успешно?
- Более-менее. Голова только болит.
Носильщик посмотрел на меня с большим уважением и больше ничего спрашивать не стал. Зато подошедшая Анжела задала массу вопросов на тему того, какого черта я разбазариваю народные деньги на услуги всяких носильщиков, когда мог и сам дотащить весь наш скарб. Ничего, не переломился бы, заявила Анжела, и лицо ее в этот момент показалось мне на редкость некрасивым.
Ссоры из-за денег - это было что-то новенькое. Насколько я помню, до свадьбы из-за денежных вопросов мы никогда не препирались. Впрочем, оно и понятно. Деньги у нас были разные, и Анжелу мало волновало, сколько средств я расходую, особенно когда они тратились на нее. Но сейчас, когда мы поженились, Анжела единолично решила, что теперь любые траты должны делаться только с ее санкции - и никак иначе. Умом я понимал опасность подобного подхода к совместному ведению хозяйства, однако в тот момент спорить мне не хотелось, и я решил отложить этот разговор до более удобного случая.
Такси привезло нас в небольшой юрмальский кемпинг в местечке под названием Майори. Там для нас был забронирован на десять дней домик, которому суждено было стать свидетелем медового месяца новой ячейки общества. До домика я, нагруженный нашими вещами, еле дополз. Машинам за ворота кемпинга въезжать запрещалось, а мои робкие попытки дать лишний рубль таксисту, чтобы он помог мне донести вещи, Анжелой были очень грубо пресечены в зародыше.
Кемпинг представлял собой довольно типичное для советских времен заведение: деревянные домики, где из всех удобств предусмотрены только кровати и тумбочки, два общественных туалета солдатского типа, столовая и один душ с десятью кабинками. Впрочем, по тем временам большего и желать-то было нельзя. Тогда это считалось настоящей роскошью, а отдых в Прибалтике с полным на то основанием приравнивался к отдыху в Ницце.
Когда мы распаковали вещи, я попытался было должным образом отметить начало нашего медового месяца и компенсировать проведенную не там и не так первую брачную ночь. Анжела с надменным видом уступила моим домоганиям, однако в самый пикантный момент поинтересовалась, какого черта я потратил лишние деньги на носильщика...
Странно. Раньше за ней такого не замечалось. Нет, она, конечно, могла задать какой-нибудь дурацкий вопрос в совершенно неожиданный момент, но не тогда, когда мы занимались любовью. Во время интимных отношений она всегда интересовалась только интимными отношениями, не задавая ненужных вопросов. Видать, после свадьбы что-то резко поменялось...
В тот момент, если честно, я сначала не обратил на ее вопрос никакого внимания, думая, что это просто один из элементов любовной игры, однако Анжела, не получив ответа, весьма раздраженно повторила свой вопрос. Я остановился. Анжела поинтересовалась, почему я на нее так странно смотрю. Я спросил, понимает ли она, что мы в данный момент - если она этого еще не заметила - занимаемся любовью. Что у нас, можно сказать, первая брачная ночь. И что мы - если она вдруг по каким-то причинам этого еще не почувствовала - находимся почти на пике экстаза.
Анжела на это холодно ответила, что ей вообще сейчас не хочется заниматься подобными глупостями, никакого экстаза она не чувствует, а если мне нужен этот экстаз, то лично я его могу получать любыми доступными мне способами, но только такими, которые не будут доставлять ей какие-либо неудобства.
Что интересно, экстаз вдруг резко куда-то отступил. Анжела смотрела на меня с каким-то хищным выражением на лице, и я вдруг понял, что у нас не будет медового месяца. По крайней мере такого, какого хочется мне. Потому что весь мед давным-давно был съеден. Причем задолго до свадьбы. Но часть его осталась в ульях, и мне его теперь уже никогда не достать. И если медовый месяц начинается с подобных взаимоотношений, то чего ждать от дальнейшей семейной жизни. Я попытался было объяснить это Анжеле, однако она заявила, что мои страхи преувеличены, и если я стану ее слушаться, то все будет хорошо.
Тогда я спросил, что мне делать дальше. Анжела поинтересовалась, собираюсь ли я заканчивать свои любовные упражнения. Я поблагодарил ее за такую заботу, но заверил, что преспокойно могу обойтись и без финального аккорда. Тем более, что до него сейчас - как до Луны. В ответ Анжела спокойно сказала, чтобы я слезал с нее и с кровати, надевал плавки, собирал сумку и готовился отправляться на пляж...
